13 стих: Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста.
14 стих: И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах,
15 стих: на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его.
16 стих: Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения.
17 стих: Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека.
18 стих: Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал;
19 стих: но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
В сегодняшнем чтении воедино сходятся несколько пластов. Здесь и прибытие царя Агриппы в Кесарию, и заинтересованность Феста в разборе непонятного дела апостола Павла, и недоумение по поводу каких-то богословских споров между иудеями — ради которых они готовы даже на убийство. Всё это с точки зрения римских властей — какое-то полное безумие: да какая разница во что и как веровать? Для римлянина — богов — много, религий — много, выбирай, что твоему роду ближе, главное, выполняй свои обязанности и не переступай закон! Предавать смерти человека из-за каких-то вероучительных разногласий — для них выглядит откровенным безумием. Ведь Римская империя потому и стала Великой, что спокойно и толерантно относилась к духовным традициям покорённых народов, не пытаясь их искоренять — если только они не становились причиной политического протеста.
Точка зрения иудеев — прямо противоположная. Есть только Один истинный Бог — Который открыл Себя Моисею, даровал скрижали Завета, вывел евреев из египетского плена и проявлял Себя в различных чудесах и знамениях. Другого Бога — или богов — не существует. Точнее, есть различные духовные силы, но все они относятся к категории тёмных, демонических сил. Всё, что за пределами иудаизма — скверна, мерзость, бесовщина. Только иудеи — «законные дети» отцов веры — Авраама, Исаака, Иакова — и поэтому только они — наследники Божественных обетований. В каком-то смысле только иудеи — «полноценные люди», потому что «знают истинного Бога», а все остальные — второй сорт, гои, «нелюди». Это — фундамент, только на котором и можно стоять.
То Божественное свидетельство о Себе, которое принёс в мир Иисус Христос — которым так вдохновился апостол Павел — радикальным образом отличается от иудейской исключительности. «Бог — говорит Иисус, — может из бездушных камней создать Себе детей — так что нет смысла кичиться вашим происхождением!» И не на печать обрезания смотрит Бог в первую очередь — а в человеческое сердце, чем оно живёт.
Но такая проповедь — с точки зрения иудаизма — это подрыв основ. Если допустить, что Бог любит не только иудеев — лишиться своего духовного превосходства, стать наравне с остальными! Если Тот же Самый Бог, Который открылся иудеям — тоже открывал Себя и другим народам, иными способами — через искусство, философию, красоту мироздания — тогда все равны и никаких «духовных преференций» уже не существует!
Христианство отказалось от иудейского эксклюзивизма и не побоялось с уважением отнестись к духовным традициям языческих народов, постепенно наполняя их христианским содержанием. Христиане отказались маркировать всех по иудейскому принципу «наши — не наши». Потому что все — Божьи. И поэтому под лучами Евангелия бутоны множества народов раскрылись в дивный цветник христианской культуры.
Но и нам сегодня нельзя забывать о том, что прежде чем видеть в другом человеке «религиозного врага», хорошо бы с уважением поискать хоть какую-то святыню в его душе — потому что, быть может, пристально вглядевшись в неё, мы с удивлением обнаружим в этой святыни отражение одного и Того же Господа Бога!
